Профиль |
СпасибоОтправлено: 25 ноября 2011 18:10
Отредактировано: 14 декабря 2011 17:19
[q]
8 февраля 1970 г.
Е.В. Гольдингер пригласила нас к себе, и мы вместе отметили 80-летие со дня рождения Б.Л. Пастернака. Их связывала многолетняя дружба. Они познакомились, когда Екатерине Васильевне было семнадцать лет, а Борису около восьми лет. Незадолго до этого отец Бориса - Леонид Осипович Пастернак, будучи преподавателем Московского училища живописи, ваяния и зодчества, начал давать уроки Екатерине Васильевне. Она проучилась у него пять лет, после чего в 1903 году он ей сказал:
- Я научил вас всему, что знаю сам, теперь идите и работайте самостоятельно.
И все эти пять лет, что Екатерина Васильевна училась у Л.О. Пастернака, она часто бывала с родителями в доме своего учителя. Жена Леонида Осиповича Розалия Исидоровна была пианисткой - ученицей известного венского профессора Лишетицкого. В доме Пастернаков часто устраивались концерты, на которых присутствовали и дети. Примечательно, что Борис Пастернак начинал свой творческий путь как пианист, испытавший большое влияние музыки А.Н. Скрябина, бывшего другом обеих семей - Пастернаков и Гольдингеров.
- Борис продолжал увлекаться музыкой Скрябина, - рассказывала Екатерина Васильевна. - Как-то мы встретились в Большом зале консерватории, где Скрябин исполнял свою "Поэму экстаза". В антракте Борис подошел к нам с мамой в ложу партера и сказал: "Екатерина Васильевна, я в вакхическом восторге!..". Прошло некоторое время, - продолжала Екатерина Васильевна, - и неожиданно Борис бросил музыку. Дело в том, что он не обладал достаточной техникой исполнения и поэтому отказался от серьезных занятий музыкой.
В 1912 году Борис Пастернак уехал учиться в Германию, поступив на философский факультет Марбургского университета. Через три месяца он оставил философию, поняв, что его призвание - поэзия.
Я вышел на площадь,
Я мог быть сочтен
Вторично родившимся...
- В 1922 году у Пастернака вышла первая книга стихов "Сестра моя, жизнь", - рассказывала Екатерина Васильевна. - Он сделался известным поэтом. Он как-то резко перешел на литературу. У него была в Москве квартира в доме писателей в Лаврушинском переулке и дача в Переделкине, где он больше всего и жил. Мы виделись с ним очень редко, но эти встречи были очень искренни. Однажды я встретила его в трамвае. Он рассказал мне, что собирается к своим родителям в Берлин, уехавшим туда в начале 20-х, и радуется предстоящей встрече. Я просила передать им сердечный привет. Я любила своего учителя, обеих его дочерей. Особенно была дружна со старшей, Жозефиной. Я попросила Бориса Леонидовича передать, что помню ее и люблю. Борис посмотрел на меня как- то загадочно и сказал: "Я передам ей вашу улыбку".
- У него на руках остались многие произведения Леонида Осиповича, которые тот писал, еще живя в Москве. Между прочим, портрет моей матери. Позднее Борис Леонидович передал его мне и сказал: "Я, вероятно, не смогу его сохранить, так как в Москве бываю редко, он, конечно, принадлежит вам". Спустя много времени я неожиданно получила от него небольшую пастель, которую Леонид Осипович писал в Сьене. Она изображала сьенское "Пальо" - скачки лошадей без всадников на площади города Сьены. Сьена имеет ряд "сестьери" (городские кварталы). Каждый квартал имеет своих представителей среди сьенских знатных родов, свои цвета и знамена. Лошади скачут без всадников. Обычай устраивать скачки возник в Сьене давно, еще в эпоху средневековья, но сохраняется и поныне. Особенно красива традиционная процессия с историческими костюмами и знаменами перед скачками. В молодости я попала в Сьену летом, а скачки бывают осенью, так что сама я не могла их видеть. Зато Леонид Осипович поехал специально и сделал небольшой набросок пастелью. Вспомнив, как мы увлекались описаниями этого зрелища, Борис Леонидович прислал этот набросок мне в подарок. Меня очень тронуло, что он запомнил и мою любовь к Италии, и наши разговоры об итальянских мастерах...
Екатерина Васильевна достала из комода, где она хранила графику, большого формата пастель Л.О. Пастернака, и мы с Галей по достоинству оценили и мастерство художника, и благородство его сына - поэта милостью Божией, как говорят в таких случаях.
Я спросил, не знает ли Екатерина Васильевна, в какой церкви был крещен Борис Пастернак. Она ответила, что ее учитель принял Православие лишь в 1894 году, когда поступил работать в Училище живописи, ваяния и зодчества. В то же время был крещен и Борис, а в какой церкви это происходило, она не знает.
В заключение Екатерина Васильевна показала нам две открытки, присланные ей Л.О. Пастернаком из музеев Германии в 1910-х годах (из Касселя), и обещала дать мне переснять их на фотопленку.
13 января 1972 г.
Е.В. Гольдингер благоволит мне и даже балует. Зная, что я собираю кроме живописи, графики, скульптуры еще и художественные открытки, Екатерина Васильевна сегодня, на старый Новый год, преподнесла мне в изящном паспарту цветную открытку - репродукцию с картины И.Э. Грабаря "За водой". На ней изображена женщина с ведрами на коромысле, идущая по тропке среди вешних снегов - лучшая импрессионистическая работа Грабаря.
- Игорь Эммануилович в начале века издал целую серию открыток со своих произведений в пользу общины св. Евгении,- сказала Екатерина Васильевна.- Эту он прислал мне в Швейцарию, где мы тогда отдыхали. Разговаривая, я вытащил открытку из паспарту. - А здесь вам послание... - Читайте, читайте, теперь это ваше,- ободрила меня Екатерина Васильевна. Почерк у Грабаря мелкий, округлый, стремительный. Открытка ценна во всех смыслах, в том числе как документ, характеризующий автора и время:
"Дугино, 17 авг. 1909г. Если бы Вы знали, до чего хорошо в русской деревне после трехмесячных, даже самых великолепных, скитаний по заграницам. Погода чудо! Если Вы спускаетесь в Италию, то сделайте удовольствие себе и мне и побывайте в деревеньке Mas Er в нескольких верстах от ст. Cornuda, в двух часах от Венеции. Там ViIIa JiacomeIIi с такими фресками Веронезе, каких нет нигде. Всем Вашим шлю сердечный привет. Ваш. Игорь Грабарь".
Еще раз повторю: нам с женой повезло. Екатерина Васильевна для нас - живой свидетель той культуры, которая ушла, но не бесследно. Мы – ее наследники и как бы передаточное звено для тех, кто идет вслед за нами.
12 февраля 1973 г.
[q]
Если бы на деревянном московском доме пушкинской поры, принадлежавшем художнице Екатерине Васильевне Гольдингер (Большой Ржевский переулок, 4) повесили мемориальную доску с надписью, что здесь бывали выдающиеся деятели русский культуры конца XIX–XX века: композитор Александр Скрябин, художники Илья Остроухов, Игорь Грабарь, Леонид Пастернак, скульптор Анна Голубкина, издатель Осип Кнебель, — любопытствующих, уверен, было бы много.*
[/q]
Но дом за ветхостью подлежит сносу.
По просьбе Екатерины Васильевны я написал письмо в СХ СССР Е.Ф. Белашовой о дарении дома Союзу художников СССР, с тем, чтобы в нем открыть салон по продаже произведений изобразительного искусства. Приходила комиссия, обошли дом со всех сторон, посмотрели и... отказались. Дескать, требуется не капремонт, а полная перестройка и перепланировка, что обойдется Союзу художников слишком дорого.
Сегодня всем жильцам принесли так называемые "смотровые" - документы для ознакомления с новым жильем в окраинных микрорайонах Москвы. Так что Екатерине Васильевне дожить свой век в родном доме не приведется. А ей никак не хочется уезжать. До боли. Здесь прошла вся жизнь, без малого сто лет.
[/q]
В апреле дом опустел. Екатерина Васильевна ушла той же осенью. Еще через год, 10 октября 1974 г. Владимир Александрович в дневнике пишет уже о «пустыре, где некогда был дом Е. В. Гольдингер»…
ГОЛЬДИНГЕР Екатерина Васильевна. Автопортрет.
*) цитата дана в редакции повести В.А. Десятникова "Земной поклон" (М., Синергия, 2008; глава "Находка под лестницей"). В "Дневнике" текст следующий:
[q]
Если бы на доме Е.В. Гольдингер (Большой Ржевский пер., 4) можно было повесить мемориальную доску с надписью, что здесь у врача-гинеколога З.Н. Окуньковой-Гольдингер лечились Надежда Крупская, Клара Цеткин, Александра Коллонтай, Надежда Аллилуева и пр., то зевак, уверен, было бы много.
[/q]
Пока не разобрался с датами жизни Зинаиды Николаевны, цитата казалась мне противоречивой.
